Вот и младший сын Иван готовится к службе в российской армии. А только вроде бы совсем недавно, кажется вчера, возил я его, маленького, на озера и реки, где он всегда умудрялся испачкать свой нос в золе костров или копоти от печки-буржуйки в землянке, за что и получил прозвище – Шишига… Причём сам парнишка принял решение идти в армию, несмотря на плоскостопие. Упорно готовился к службе в спецназе или разведке по какой-то загадочной системе Кадочникова. И добился ведь своего, упрямый. Призвали Ваньку в морскую пехоту. Тоже элита наших войск. Вот только тревожно за него… Место службы – Севастополь. Рядом с неспокойной сейчас Украиной. Понимаю сына, тоже добровольно пошёл в своё время служить в ряды Советской Армии, несмотря на отсрочку, но все равно болит сердце, как у любого другого отца. И уважаю… Надо защищать свою Родину. Если не мы, то – кто?

Попросил Иван взять его на рыбалку перед армией, чтобы было, что вспомнить в дни службы. Сколько уже раз мелькала чумазая мордочка Ваньки в рыбацких газетах и журналах Москвы и Нижнего Новгорода, а теперь появится, надеюсь, в ставшей родной и близкой мне газете «Рыбалка круглый год», с которой сотрудничаю, наверное, лет четырнадцать, уже не тем Ванькой-Шишигой, а возмужавшим парнем. Хотя… все равно еще пацан непоседливый.

Выехали не в самое раннее утро. Весенний день начинался тихо и ясно, без единого облачка на прозрачном небе. До Старожильска доехали быстро и без приключений. Вскоре были и на месте. Этот плес с низким песчаным берегом-пляжем давно пригляделся нам.

Вот мы и на месте. А следом за нами ворвалась на плес веселая улыбчивая собака. С ошейником, видимо, хозяйская. Но почему-то за Ванькой увязалась. Так уж выходит, что обязательно найдет сын в любом месте лохматого друга. Или тот его найдет… Может, оттого, что сам Иван – собака по китайскому гороскопу, а может быть, душа такая. Вон и кот наш домашний, высокомерный британец Феликс, обычно все бодается в Ваньку серой холеной мордой с таким «муром», что аж захлёбывается им.

Но собака начала путать нам во время рыбалки снасти, прыгая по песку и цепляясь лапами за леску. У Ивана не получалось прогнать ее. Собака просто не верила в серьёзность его намерений и думала, что с ней играют. Пришлось мне прикрикнуть жестко и грубо, как скомандовать. И та сразу все поняла. Мне показалось, что она как-то сразу подтянулась чуть ли не по команде «смирно». И чудилось, что тянется ее лапа к лохматой своей голове. Честь отдать… А из пасти, блеснувшей белоснежной улыбкой, сейчас послышится весёлое: «Есть, товарищ сержант!»…  По крайней мере, до вечера её не было.

Расположились наскоро, забросили донки и сели перекусить за приезд. Традиция такая. Теперь с сыном можно немного принять за встречу, взрослый уже. И к спиртному равнодушен, не делает культа ни из пива, ни из водки. Только разве что  в праздники компанию составит или после сельскохозяйственной работы в огороде у своего дома, точнее после этой самой работы. Под шашлычок…

Ну, а здесь – все попросту. Тушенка, картошка, лучок, чесночок. Приняли за Ванькину армию, потом за встречу с родным местом и рекой зеленоглазой, а там и поклевки начались. Ударило вначале на донку с колокольчиком. Встряхнулась вершинка, осадилась назад и затряслась от настойчивых рывков. Пора… Выдернул Иван своего первого подлёщика в этом году. Не из самых крупных, которые попадались мне в прошлую рыбалку, но тоже рыба достойная и серебристо-розовая, словно драгоценный металл, пока живая.

Эту ямку на плесе я нашел в прошлую рыбалку по пузырям на воде. Тут же совсем рядом желтеет песчаная коса, где я вначале тогда поставил донки. Но  леска уходила в глубину полого, под острым углом. И поклевки были хлипкие. Брала в основном сорожка-с ладошку. А когда пошли пузыри по струе, я пригляделся и увидел, что моя коса была бровкой переката и ямы. Вот тогда и забросил снасти на этом месте, что сразу дало результат. Леска теперь уходила в воду круто, что выдавало глубину, а пузыри, хоть и не всегда, показывают обычно, что ходит у дна лещ или подлёщик, тычется в ил на песке, трогает трубочками-губами, роется, словно поросёнок, а наверху всплывают те самые пузыри. В этот же раз сразу поставил я донки на этом веселом месте, где желтел песок и наливались сочной зеленью молодые лопушки, которые вскоре закроют весь берег.

И Женька мой средний тоже не скучал. На удивление часто заклевали у него сорожки и небольшие подлещики. А если быть объективным, то больше всего рыбы было поймано на удочки-донки именно им, хоть и не крупные были экземпляры. А он и не рыбак, а больше философ и любитель общения на природе. Тоже с  раннего детства ездил со мной на рыбалку, но так и не загорелся ей. Все больше донимал меня диалектическими вопросами о бытие и сути вещей, спал в землянке, где рядом с ним бегали по нарам землеройки, а в оконце глядела на него полная Луна, сочувствуя уставшему за день мальчишке, наломавшемуся по снежной хляби мартовского озера.

На закидушки-донки с фидерными кормушками попадалась более крупная рыба: подлёщики, сопа, сорвался довольно крупный язь. И сорвался-то по-глупому: далеко было тянуться до подсачека, и я решил поднять рыбу на берег рукой. Рывок, всплеск и…

Так за бесхитростной рыбалкой и проходило время, пока не вышло солнце из-за берегового леса. А с теплом вылезли откуда-то мириады мошек. Вот тебе и весна! Никогда так рано не было мошкары. Хоть и не кусалась пока вся эта мелочь-гнус, но лезла надоедливо в глаза, нос и рот, да так, что кашлем можно было зайтись до слёз из глаз. Зудели, ныли временами и комары, но их ещё было мало.

Развели костёр и решили сходить в лес за дровами, а потом палатку ставить. От клещей закрыли ноги наглухо и как можно плотнее шеи прикрыли. Место здесь самое клещёвое. Одна из этих тварей когда-то мне даже в веко забралась. Вечером собирал я в ельнике дрова, а утром проснулся на берегу у костра с ноющей болью у глазу. Ощупал веко и обнаружил ячмень, который каким-то чудесным образом вскочил за ночь. Но «ячмень» почему-то шевелился, а ко всему прочему имел и лапы… Вытащить клеща сам я не смог. Пришлось идти по берегу, искать рыбаков. Пройдя несколько поворотов, нашёл коллег. Они и помогли: ткнули в задницу лукавого насекомого только что погашенной спичкой. Тот зашевелился недовольно, а его сразу и выдернули. Конечно, не по правилам, но сработало.

Ну, вот и жилье готово. Впрочем, натянули сыновья синтетическое «полотнище», прямо скажем, слабовато. Давно не были на рыбалке, подзабыли, как ставить палатку. А потом еще выяснилось, что спать в палатке удобно было бы, наверное, продвинутому йогу, итак уже продырявленному гвоздями и битыми бутылками. Парни все сделали правильно, но остановились на первоначальном этапе, то есть уложили под днище ивовые прутья, чтобы была прослойка между холодным еще ночью песком и нашими бренными телами. Но следующий этап пропустили. Сразу поставили палатку на импровизированный пол. Обычно же мы еще мягкую перину взбивали из сухой травы, папоротника или сена, если была возможность.

Во время хозработ вдруг заголосил колокольчик закидушки с фидерной кормушкой. Попалась сопа. А там и донки под берегом начали встряхиваться и гнуться от потяжек рыбы. Удивительно все же чутки удилища-донки с колокольчиками на вершинках. Сорожонка с ладошку бьет по удилищу, словно голавль краснопёрый с цепи сорвался. Ну, теперь святое дело – за удачную рыбалку принять по стопочке огненной в меру, «по крови», так сказать.

К вечеру небо затянуло серой дымкой, а потом закапал мелкий дождь. Вроде бы нет от него особого вреда и помехи рыбной ловле. К  тому же и рыба поклёвывала. Но вскоре дождь из грибного моросяка перешёл в откровенную непогоду. И нам пришлось забраться в палатку. Женька был одет легко, и я его пустил в середину. Мол, с двух сторон согреем. А сам лёг с краю, где, как потом выяснилось, были торцы ивовых прутьев, если не сказать жердей. Вот тут-то я понял, что поспать не получится: в ребра впивались сучья, словно пытали меня какие-то изощренные инквизиторы, а подо мной явно царил провал, куда я все время скатывался. К тому же под головой не было хоть какого-то подобия подушки. Обычно я просто кладу в изголовье бревно, а на него охапку сена или лапника. На худой случай пойдёт и резиновая надувная подушка от лодки. Но я понимаю сыновей. Оба словно затуманены азартом и новизной встречи с рекой и этим чистым местом, где Иван не был давно, а Женька вообще здесь первый раз. Не до хлопот парням с бытовыми этими мелочами.

Ночью вдруг послышались какие-то всплески у садка с рыбой и звуки, напоминающие шелест крыльев. Мы с Иваном как по команде вылезли из палатки. Однажды, когда Иван был еще Шишигой, ночью серая цапля выклевала у нас из садка самую крупную рыбу. Но оказалось, что сейчас рядом с палаткой спала под дождем та самая собака, время от времени отряхивая шерсть. А в садке просто плескалась рыба. Собака же явно охраняла палатку, соблюдая устав караульной службы…

К утру тучи разорвало, небо вызвездило, а за кромкой леса показался краешек полной луны. Легкие облака серебрились в прозрачном небе. Захлебываясь, щелкали, присвистывали, «чивкали» соловьи. Была волшебная майская ночь в преддверии утра. От восторга перехватило горло. Иван, замерев, стоял у костра, вглядываясь в эту красоту. А в палатке мирно сопел Женька.

Утром мы поймали на закидушки двух серебряных карасей, каждый более полкило весом, несколько подлёщиков, а потом поехали домой, забрав с собой пакет с мусором и сказав спасибо этому Дому.