Никак не придут настоящие ноябрьские холода с морозцем и первым ледком, звонким и прозрачным, как стекло. В последние годы ожидание перволедья затягивается иногда до самого декабря. Хотя и в межсезонье случается попасть на самую разнообразную рыбалку. Но поздняя осень с дождями, неожиданными снегами и ледяной водой бывает опасной и нередко фатальной для легкомысленных рыбаков, подогретых изнутри и не отвыкших еще от летней курортной рыбалки. Плавали, знаем… Здесь же плавали, только чуть ближе к Волге. А потом сидели до утра на острове, как Робинзоны: сырые, промерзшие, без еды, сигарет и … прочего.  Ладно, еще зажигалка отогрелась на груди и дала живительный огонек. А то бы не дотянули до утра без костра.

Этот год стал последним для двоих рыболовов с Йошкар-Олы. Утонули у города на Малой Кокшаге. Одного нашли в сети, а другого ниже по течению. Казалось бы, река  узкая – Кокшага-два шага, как ее называют иронически тепло. Но ледяная вода не дает шансов выплыть, если не успеешь это сделать в первые минуты. На себе испытал уже не раз, как быстро стынет тело, а руки и ноги отказываются слушаться, хоть с лодки кувыркнись на рыбалке поздней осенью, хоть под лед провались. Почти одинаково обжигает холодом.

Мы выходили на воду в тихое неяркое утро с висящей в воздухе моросью. Это был даже не дождь, а какая-то влажная дымка наполнила воздух и пространства водохранилища. Было тепло и на кустах висели капли, скатываясь от легкого ветерка, набегающего с Волги. 

Спустившись с крутояра, загружаем лодки и выходим из залива, на берегу которого раскинулось вольготно Сенюшкино. Эта деревенька раньше жила и здравствовала в стороне от русла Волги, но с образованием водохранилища стала волжским берегом.  И жители ее быстро привыкли к этому положению-статусу: обзавелись лодками, причалами, ящиками и сарайчиками для моторов, словно так было испокон веков. 

Впереди виднеется длинный остров. Обычно мы переволакиваем через него лодки и уходим в протоки, ближе к Волге. Но сегодня наш путь лежит к этому самому первому острову. На нем есть теплая землянка, где мы собираемся переночевать. У костра уже не согреешься промозглой осенней ночью. Разве что место под лежанку прогревать костром. Но здесь не везде песчаные берега, а земля плохо держит тепло.

По дороге время от времени останавливаемся и проверяем блеснами скаты на мелководья и ямки у островков. Иногда более тщательно облавливаем места у коряжников и по руслам-ложбинам, где, видимо, были овраги и ручьи. Небольшая щучка схватила, казалось бы, не на осеннем месте – у зарослей травы, еще не  опавшей на дно. Она взяла на самодельную медную и довольно крупную блесну с шерстинками на тройнике. Всплеск раздался в самой траве, а потом в воде мелькнуло быстрое тело, и леску осадила упругая тяжесть. Есть!..

     - С почином, Саня! – слышу с соседней лодки. – Мелкая, поймал-отпусти…

     - Кило есть… На твой кукан отпускать что ли?

     - Ха-ха-ха…

Щучьих хваток больше не было, но на желтую «Сенеж» взял окунек граммов на шестьсот.

Леня-Маленький и Сергей тоже поймали по щучке. И окуньки были в улове. Но вскоре хватки прекратились. Даже мелкий окунь куда-то запропастился, хотя пробовали ловить его и в отвес на зимние удильники с вертикальными блесенками.

Но и нам пора к берегу. Осенний день короток, а надо еще жилье проверить на пригодность. Было уже в один год: пришли к землянке, заглянули внутрь, удостоверились, что печка на месте, и пошли рыбачить, а потом усталые полночи отбивали и чистили трубу березкой-шомполом, чтобы дым вытягивала…

 Лодки не стали перетаскивать по переволоку, а прихватили на берегу цепями к деревьям на нашем берегу. Все равно к Волге не пойдем. Времени мало на рыбалку, только утро и полдня ловли в запасе. Оставив лодки, бредем сквозь чащобник  к землянке, шелестя палыми листьями и вдыхая свежесть осеннего леса. Вскоре показался бугорок с тычинкой-трубой наверху. Землянка…

Внутри пахло сыростью и грибами, поселившимися на темных от копоти стенах. Вначале всегда так. Неприглядно и неуютно смотрится место ночлега. Особенно, если последний из бывших здесь рыбаков плотно затворил перед уходом дверь. Землянка преет без доступа свежего воздуха.  Но стоит только затрещать дровам в печке, как пахнет теплом и дымком, а когда загудит в трубе, нагреются стены и нары, можно уже прилечь, вытянув усталые ноги. Тогда уже настоящим домом будет казаться землянка. Особенно ценен этот островок тепла на зимней рыбалке посреди трещащих от мороза деревьев и воющих метелей. Когда не выдержишь жара печки и выйдешь освежиться на полянку, вытоптанную среди сугробов, желтый квадратик света, лежащий на снегу, кажется уютным и живым чудо-оберегом. Всего-то огонек свечи смотрит в оконце, а видится, будто остальной мир куда-то провалился и есть только этот теплый и последний огонек посреди вселенской мглы. Впрочем, так и может когда-то случиться в окаянные дни, описанные в Апокалипсисе. Уже все уши прожужжали журналюги, нанятые торгашами, этим Армагеддоном и Апокалипсисом. Но, кажется, только пиндосы и готовятся всерьез к Концу Времен, запасая обрезы и жратву в концентратах, чтобы было чем отстреливаться от голодных конкурентов и питать свои жирные американские тушки в бункерах-норах. Российский же человек сам бы, наверное, застрелился из пугалашки, обнаружив, что один он только, горемыка, на Земле остался…

Вот и тепло в жилище. Мечутся блики огня на бревенчатых стенах, потрескивает сухая ольха и липа в печке. Хорошо. Но нужно что-то горячее приготовить. Не всухомятку же отмечать последнюю, может быть, рыбалку по открытой воде.

     - Леня, Серег, шнурков то теще повезете?

     - А ты?

     - Я свою пошел шкурить к костру.

     - Жарить что ли?

     - Лучше. Серега знает, мы уже готовили по осени. Секретный рецепт. Отец когда-то показал.

Друзья тоже вышли к костру и принялись чистить свой улов.

Потрошенных и вымытых щучек я напластал тонкими ломтями и плотно загрузил в большой котелок. Рыбы было много, а воды – чуть-чуть. Затем вскипятил варево, добавил соль, перец, лавровый лист и главное – много растительного масла и хорошую натуральную томатную пасту. Все это заранее приготовил перед рыбалкой, на всякий случай, хотя знаю, что нет ничего хуже, заранее что-то припасать под не пойманную рыбу. Это то же самое что посреди Волги опускать за борт садок, не поймав еще ни одной рыбки…

Затем котелок я поставил под крышку в печку на угли. Вскоре в землянке запахло так, что друзья уже выразительно сглатывали слюнки и косились на печку.

     - Рано, мужики, рано. Ей дойти надо, – сдерживаю голодных товарищей, хотя сам едва терплю, чтобы не открыть котелок.

     - Пыталово какое-то, – стонет Леня-Маленький, держась за объемистый живот.

     - Ничего-ничего, ты пока столом займись. Сало нарежь, лучок, ну, и, сам знаешь…

Вскоре в землянке царил праздник чревоугодия и Последней воды, Крайней воды… А мы вскоре уже держались за животы по причине банального обжорства. Свежая щука, пропитанная маслицем в томатной заливке, была отменно вкусна.

Утром выходим к маленькому островку и хлещем воду спиннингами. Свинцово-серая вода неподвижна и безжизненна. Ни одной хватки. Оплыв островок вокруг, нахожу за полосой травы небольшое понижение дна, затем нащупываю ямку посреди ровной двухметровой глубины. Здесь-то уж точно должен стоять хищник. Рядом укрытие, скат на яму – классика… Местные рыбаки в этом месте, когда сетки  мочкуют, и сомов, случается, вынимают. Словом место как раз для хищника. Но вода все так же неподвижна и пуста, словно больше не осталось в ней ничего живого.

Между тем день разгорался и становился все светлее, хотя солнце пряталось за серыми облаками. Но когда в мутной пелене облаков появился разрыв, на воду вдруг выбрызнулись лучи умытого солнышка. Засверкали капли на мелколесье острова, мир стал цветным и ярким. Вода из серой превратилась в темно зеленую и стало видно насколько она прозрачна.  На гладь водохранилища легло высокое и синее небо, да так и осталось дремать на студеной и тихой воде. От этого было ощущение бездонной глубины под лодкой. Остров вспыхнул золотом не опавшей еще листвы. Когда на солнце набегали тучи, часть водохранилища была серой, а островок, освещенный солнцем, ярко выделялся среди свинцово-серой глади. 

С приходом солнца и заметного тепла что-то изменилось на воде. Где-то стали видны круги от поднявшейся к поверхности мелкой рыбешки, блеснул бок плотвички среди травы, ударил рыбий хвост на плесе за полосой роголистника. А потом вдруг начала бить щука на самом мелководье у острова. Глубины там было не больше полуметра. Мы начали подкрадываться на лодках к острову, стараясь не скрипеть уключинами. Подойдя как можно ближе, бросаем блесны, проводя их по мелководью. Но дно слишком густо устлано травой и прутьями. И приманки скоблят по дну, принося лишь ветки и прочий водный мусор.

Я ставлю блесенку-незацепляйку. Она тоже тычется в дно, но траву почти не цепляет. Лишь изредка на пружинки, защищающие крючок, навивается несколько травинок. И незацепляйка приносит мне небольшую щучку, схватившую обманку по кромке зарослей травы. Видимо, стояла в укрытии, напуганная шумом и нашей возней в лодках, но все же не вытерпела.

Но самую крупную щуку под занавес закрытия сезона поймали мои проверенные жерлицы. Уже не раз убеждался, что живая рыбка иногда раздразнит хищника лучше, чем самая продвинутая и дорогая искусственная приманка. Особенно если место мелкое, а рыба осторожная.

Поймав сорожку легкой удочкой на мотыля, я поставил ее на жерлицу-рогульку. Едва я отплыл от жерлицы и встал у острова, как рогатка завертелась, сбрасывая леску. Послышался удар хвоста, но я уже спешил к снасти. И это было удачное закрытие сезона!..