Казалось, только-только отзвенел первый лед, потрескивая и прогибаясь под ногами, даря радость поимки румяных с мороза окушков и яростно-азартных золотоглазых щук. А тут и Новый год уже совсем близок с ощущением какого-то счастья, идущего из детства вместе с запахом мандаринов, хвои и бенгальских огней. Дни наполнены ожиданием этой зимней сказки, предновогодними хлопотами и белым снегом, который крупными хлопьями падает на город. Этот тихий снег еще называют «сорожкиной погодой», по крайней мере, в наших местах. Но и хищник в такую погоду тоже выходит на охоту, выслеживая и скрадывая у черных коряг белотелых и красноглазых сорожек-плотвичек. Щуки еще активны и жадны, хотя и не так, как в раннее перволедье. И теперь охотятся уже вдали от береговых мелководий, устраивая свои засады по скатам и бровкам рядом с глубокими воложками и ямами, устланными черными топляками.

Осень затянулась в этот год, что теперь случается нередко. Впрочем, все совпадает по срокам: пришла зима, и лед установился. Просто рыбаки привыкли к раннему ледоставу. В некоторые годы уже с начала ноября толкутся на льду, проваливаясь и выползая, блесня окуней-горбачей и выдирая из-под стеклянного льда толщиной с палец бледных щурят, а то и матерых рыбин, обжигающих злобным взглядом и, кажется, клацкающих пастью. Мол, нос отъем, двуногий!.. Новички всерьез боятся и сторонятся этих речных крокодилов, а опытному щукарю они в самый раз. Это и трофей, чтобы амбиции не скисли, и рыба хорошая к новогоднему столу. А байки о том, что крупная щука жесткая и невкусная, байками и являются, для «чайников»… Лишь в одном случае это мнение может быть справедливым. Это когда крупную щуку поймают в каком-нибудь пруду или озерце небольших размеров, где ей просто не хватает жизненного пространства и корма. И, достигнув веса трех-четырех кило, эта щука – дряхлая старуха. Румяные, толстобрюхие и зло-веселые щуки водохранилища в этой же весовой категории – юные и нахальные тинейджеры…

Итак, как говорится, на носу Новый год и Рождество Христово протестантское, католическое, православное, старый Новый год, китайский, монгольский ламаисткий… Отдыхать устанешь. И лишь бы здоровья хватило…

К Новогодью в число обязательных вкусностей на нашем столе всегда входила заливная щука. Причем лучше всего получалась на холодное крупная щука. И важной частью заливного была голова, большая, мясистая, которая была деликатесом и на столах дворян и купцов прошлых веков. Но вот с крупной щукой не всегда теперь все просто. При зимней рыбалке на льду, только появившемся, попадались больше щучки на кило-два. Хоть и есть в городской речке-водохранилище крупные хищницы, но они осторожны, мудры и циничны, как и подобает обитателям современных городов и мегаполисов. Впрочем, в планах уже была поездка на Волгу, на простор ледяных плато с островами и протоками, вмерзшими в лед березняками и черными коряжниками. Там стоит белая тишина, кружит черный ворон-вещун, и поднимается с ям к жерлицам матерая золотистая щука, вскидывая флажки и заставляя биться сердце щукаря. А по протокам идет вдоль песчаных островов серебристая сорога, осторожная и сильная, на полкило! Идиллия… Давно там не был… И все видится в розовом и сладко-сахарном виде, а как на самом деле? Не проверишь – не узнаешь…

Выезжали на Волгу в белое безмолвие под черным неподвижным небом, в котором холодно мерцали звезды. Но уже в дороге, на полпути, в свете фар закружились  крупные снежинки. И от этого стало почему-то мягко и уютно. Так бывает, когда сидишь дома у компьютера, рядом мурлычет кот, распластав толстые британские щеки на диване, а за окном так же, как и сейчас, кружит снег и падает на пушистые сугробы.

Леня-Маленький уже в который раз рассказывал свою страшилку. Мы ее выучили наизусть, но, давясь смехом, делали серьезные лица. Для Ромы – начинающего рыболова – это было откровением. И он все принимал близко к сердцу и за чистую монету. Впрочем, подобная история вполне могла случиться в реальной рыбацкой жизни, особенно если знать щучий характер.

     - Так вот, слушай, Ромка, дальше, - увлеченно продолжал Леня-Маленький,  сложившись вдвое и кое-как умещая голову под крышей автомобиля. – Этот чайник впервые был на щучьей рыбалке. Да и снастей-то у него только одна жерлица-самоделка. Катушка из пустой бобины от лески, подставка из фанеры, а пружину с флажком сам накрутил из проволоки. Но упрямый был мужик и настойчивый. Забрался в самые коряги, где из рыбаков никого не было. Далеко он ушел. Поставил наш щукарь свою единственную жерлицу и, надо же, именно на нее и хапнула здоровенная щука. Да такая, что в лунку не пролазила. А багра у рыбака не было. Он взял да и сунул руку под лед, чтобы рыбину за морду ухватить… Чайник он и есть чайник… Щука, конечно, пастью клац! И защелкнула, словно капкан, на руке рыбака. Он – туда-сюда, но рука в пасти щуки… К тому же, видимо, щука еще и вену перебила на его руке. Вот так…

     - Ну, и что дальше? Выручили рыбака? – присунулся ближе Ромка, завороженный рассказом и, кажется, уже несколько испуганный.

     - Как же, выручили, - зловеще усмехнулся наш рассказчик. – Так и застыл с рукой в лунке, словно статуя. Морозец тогда за двадцать по Цельсию был… Достали потом и щуку, отодрали от руки. Она-то еще живая была, - закончил свой рассказ Леня-Маленький и подмигнул нам, довольный собой.

На Рому было жалко смотреть.

     - Ничего, Рома, - подбодрил товарища Серега. – Сегодня Ленькина очередь руку в лунку совать, не писай заранее…

В машине грохнул смех.

На льду были еще в сумраке утра. Сначала шли по тропе, которую пробили местные рыбаки, а потом свернули к острову, что чернел посреди широкой протоки. Леня-Маленький начал бурить лунки еще на подходе к острову. Он – любитель посидеть у лунки за ловлей лещей-подлещиков, сороги, окуней. Словом классический рыболов-любитель, местами – почти спортсмен, особенно по количеству пробуренных лунок.

Мы же забились в залив у противоположного длинного острова, где обычно ловили мелких окунишек и сорожек на живца. Здесь, неподалеку от камышей и береговой осоки, эта мелочь нередко клевала очень часто и жадно. Но сейчас, едва опустив в лунку серебряную блесенку, я тут же подсек здоровенного окуня-горбача. Он взял почти незаметно. Кивок на паузе только чуть дрогнул, а я подсек скорее наугад, интуитивно. И окуни стали брать уверенно и жадно. Видимо, попали мы на стаю  матерых окушков. Эх, здесь бы Леня-Маленький душу отвел.

     - Я смотрю, вы тут не скучаете?! Пришипились, нет бы товарищу крикнуть! – послышалось рядом веселое.

Действительно: вспомнишь… и тут как тут…

     - До тебя докричишься. Носишься по льду как гончая. Садись рядом. Мелочи поймать не можем на живца. Крупняк попер.

     - Мелочи, говоришь, Саня? – загадочно усмехнулся Леня, вытягивая из лунки здоровенного горбача на балансир.  – Загляни в ящик. Еще не остыли, может…

В пакете на дне ящика возились мелкие сорожки и окуньки, как раз на живца. Я загрузил их в наполненный водой кан. Рыбешки весело заплескались, стуча носами в бока посудины.

Вскоре я уже расставлял жерлицы по линии, найденной когда-то раз и навсегда. Щучья тропа шла метрах в пятидесяти от острова. Расставив снасти, я пробурил лунку в расчете на ловлю мелкой сорожки. Но и тут стали клевать неплохие окуньки, среди которых были и живцовые. Время от времени поглядываю и в сторону жерлиц. Но и в девять утра и в одиннадцать щука не выходила. День так и прошел в рыбалке со льда - ловле окуней. Местами попадались неплохие горбачи. Но не было главного – подъемов флажков, вращения катушки и яростных рывков крупной рыбины на звенящей леске. Эх, не поймать, видимо, мне в этом году новогодней щуки. С каждым годом все скуднее делаются эти места на крупную рыбу.

Вечером собираемся у землянки. А пока прокаливается и дымит нещадно печка, разводим костер на полянке у жилья и перекусываем за приезд… С устатку и в меру. Вскоре раскрасневшийся Рома начинает делиться восторгами по поводу ловли окуней-горбачей. Он оставался с Леней-Маленьким в заливе и, как банально часто бывает, даже обловил нашего неугомонного спортсмена. Новичкам везет, классика…

     - Он цап, а я его оп-па, подсекаю! Здоровый, горбач, больше, чем у Лени! – задыхается от обилия впечатлений Рома, а Леня-Маленький лишь снисходительно улыбается, ну, прямо, сэнсей Кацуо Тераучи… Осталось только прищуриться.

     - А-а, я этих выпускаю. Или вон Александру на живца отдаю. Мелочь… Я однажды вот таких окуней ловил, завтра и пойдем туда…

Ха-ха-ха! – гремит над поляной. От этих раскатов падают шапки снега с елок, а на льду протоки, наверное, зло скалится старый Волколак, из тех, что мы  гоняли когда-то ночами по островам… Может, и не было оборотней, но было полнолуние и волшебство в канун Нового года, когда от мороза и рюмочки лишь горячее становилась кровь. А на залитых лунным светом снежных плато чего только не привидится…

Новогодняя Щука все таки попалась. Она взяла совсем в другом месте, когда я поутру переставил несколько жерлиц к длинному острову, где мы ночевали в землянке. На бровке с двух на три метра вскинулся флажок, и катушка даже взвизгнула от резких рывков и быстрого движения. Вскоре под лункой тяжело заходила на леске крупная рыбина. В лунку она не пролезала и я, передав леску подбежавшему Роме, пошел к рюкзаку за багром. Но что-то заставило меня оглянуться… Рома уже совал руку под лед, пытаясь нащупать рыло щуки…

     - …!!! Рома, ты как тот мужик хочешь памятником нерукотворным стать?! Убери конечности из лунки, иначе в бане левой ногой придется мыться!..

А Леня-Маленький, наблюдавший эту картину, задумчиво заметил:

     - Наш человек…