Во времена Сергея Тимофеевича Аксакова и Леонида Павловича Сабанеева эта снасть была довольно распространена и называлась русской жерлицей или жерликой. С детских еще лет ездил я с отцом на лесные озера, где впервые увидел жерлицу-рогульку в работе. Меня поразили тогда размеры пойманных на эту снасть щук. Потом сколько ни ловил я на этих же озерах спиннингом на самые различные уловистые приманки, но такие крокодилы не попадались. На живую рыбку, хоть и колючего окуня, охотно брали как щуки, так те же окуни, только размером  раза в два-три больше. А на лесных озерах и не было ничего кроме щуки и окуня.

Но и на реках, даже малых, как оказалось, жерлица-рогулька была столь же уловистой снастью. Причем не надо было забираться в дальние дали. Наша городская речка выше по руслу пока ещё относительно чистая и рыбная. Туда-то я и собрался в это утро с расчетом на ночлег на берегу. Поскольку стояла жара, то надеяться на местного живца можно было с трудом. Любая самая свежая плотвичка, насаженная на финский крючок, не выдерживает в теплой воде более получаса. Такая её квёлость связана с принципом работы финского крючка, когда поводок пропускается в рот живца и выводится из-под жаберной крышки. Поэтому пришлось запастись бойкими карасями, которых я наловил в пригородном прудике. Эти карликовые карасики, видимо, больше и не вырастали из-за размеров водоёма. А для меня они были в самый раз по юркости, серебристости и небольшой величины.

Малая Кокшага выше города действительно невелика. Она на плесах не больше двадцати пяти метров, а в сужениях и пятнадцати не будет. Но имеет глубокие ямы до пяти-шести метров, где по слухам водится гигантский карп. Вся речка переплетена водорослями и течет среди роскошных лугов, где жужжат пчелы и стрекочут летними ночами цикады. Здесь есть крупная рыба. Иногда осенью попадаются лещи до двух килограммов весом, тяжелые щуки, лини, а весной нередки поклевки крупного язя.

Но сегодня я нацелен только на щуку. Вырубив в кустах ивняка длинные шесты-тычки, отыскиваю подходящие места для ловли. Их достаточно на Малой Кокшаге. Вот привлекательное оконце среди кувшинок и роголистника. Прицеливаюсь и втыкаю шест по самому краю кувшинок. Ивняк сухой, хорошо заостренный и легко входит в илистое дно. Но так не везде. В некоторых местах шест приходится забивать обухом топорика в твердый глинник.

Ну, вот девять жерличек-рогулек качаются на тычках от порывистых движений бойких карасиков. А я чтобы не сидеть у снастей впустую заплываю в траву и готовлю легкую поплавочную удочку. Шлеп! Легкий поплавок приводнился в оконце среди роголистника, алея красной лаковой антенной. На крючке крашеный опарыш. Поплавок не долго был в сонном оцепенении. Вот он тихо поплыл в сторону, чуть притопился и резко нырнул в зелёную глубину. Подсечка!.. На леске блеснуло живое серебро. Это сорожка. Небольшая, живцовая. Её я поставлю на ближнюю жерлицу. Надо торопиться, слишком жарко. Несмотря на то, что белая эта рыбка слаба в такое пекло, щука предпочитает плотвичек, поскольку для неё они более привычный корм, чем караси.

Едва я отплыл от жерлицы, как рогулька завертелась, сбрасывая с шелестом леску. Вскоре леска уже была натянута и уходила в сторону травы. Подплыв, я выпутал из роголистника килограммовую продолговатую речную щучку. Первая!..

Вечером попались еще две щучки, а утром на финский крючок села хищница покрупнее. Рыбалка удалась.